У меня есть давнишний друг Лёня. В давние времена мы совместно писали научные статьи, работали над переводом японских книг – всё как принято, по Канону. Когда же я занялся саморегуляцией и достиг каких-то успехов, то заметил, что мы с Леней очень разные. Нет, он хороший, душевный человек, но совсем не такой как я. Он человек Канона, я – нет.

По Канону кончают школу, институт, аспирантуру и, если повезет и очень постараться, станешь академиком. Он всё это прошел, кроме академика. Я застрял на кандидатском экзамене по политэкономии. Все мои коллеги сдавали и сдали, утверждая, что экзамен несложный: выучили и сдали. Вот выучить-то и есть самое трудное для всё обдумывающего человека среднего возраста. Выучивание возможно было только в детстве и, в меньшей степени, на первых курсах вуза, где мне проще было вывести формулу интеграла, чем его запомнить. На экзамене преподаватель, знавший формулу наизусть, но не помнивший вывода, не дождавшись моих расчетов, поставил мне четверку. Он в Каноне, я – нет, что поделаешь?

Так вот, сдаю я экзамен по политэкономии и наблюдаю, как вытягиваются лица у тройки экзаменаторов: я ленинские идеи выражаю своими словами! А все нормальные люди шпарили наизусть.

Сосед уговорил Леню заняться моржеванием, благо пруд рядом с домом. Леня легко освоил это дело, но вскоре бросил: оно не укладывается в Канон нашей жизни. Понял это, конечно, подсознательно. Просто задал вопрос: зачем мне это нужно и не нашел аргументов «за».

В советское время некоторым бардам на концерте приходила записка: спойте, пожалуйста, вашу песню «интеллигент, вставай на лыжи!». В те времена интеллигенты вставали на лыжи, а также собирали рюкзаки или байдарки, отправлялись в горы или бурные реки – всё это было ему чуждо: не канонично. Он не знал песен ни Высоцкого, ни Окуджавы, не говоря уж о Киме и других авторах – они просто не проникали в его сознание. Зато прекрасно пел и поет до сих пор «Листья желтые над городом кружатся». Это Канон. Такими песнями он приманивал женщин – тех, что тоже кормились передачками по ТВ.

Другой пример. Он носит на левой руке часы – канон! Говорю: известно, массивные часы да массивный металлический браслет – гарантия, что сердце не будет отличаться здоровьем. Сердце у него хилое, но против канона он ни-ни. Главное – часы фирменные, а как эта железяка влияет на сердце – в его каноне не сказано.

Что же, Леня – какой-то уникум? Ни в коем разе! Совсем наоборот! Он – типичный представитель так называемой Мировой Деревни, составляющей подавляющее большинство человечества. Они в начале жизни выучивают Канон, традиции, основы веры и всю оставшуюся жизнь живут по этим правилам. Это же так удобно: думать не нужно! А как говаривал другой мой друг, Саша, думать трудно.

Посмотрите на нашего верующего православного. Он твердо выучил, где и когда надо кланяться, как креститься, знает и что-то еще. Но спросите его, что значит слово «церковь» по-русски – даже не каждый священник ответит. А когда появились церкви? Известно ведь (интересующимся), что Иисус и его посланцы (апостолы) проповедовали в синагогах.

Верующие выучили и знают, что Иисус – Бог, часть Троицы, но поинтересуйтесь у них, когда, кто и при каком соотношении голосов его провозгласил Богом? Ведь в Библии об этом не сказано, а у верующего вопросы не возникают. И он вообще не хочет знать, что кроме веры, предназначенной для  канонического сознания, есть еще знание для тех, кто способен его воспринять.

В советские времена мои коллеги – научные работники безропотно ездили в колхоз, на овощную базу или еще куда-то, куда пошлет райком партии, не задумываясь: а соответствует ли это трудовому кодексу или помогаем ли мы колхозу, работая за колхозников.

Вот путь чиновника, другой канонический путь: вступай в правящую партию, активно поддерживай (на словах) все ее лозунги и решения – и расти, карьера! Когда я, окончив институт, заявил знакомым, что карьера меня не интересует, канонисты меня не поняли. А я думал: что интересного в карьере? Так жизнь и прошла – почти без карьеры.

Человеку с собственным, не каноническим сознанием, задающему себе и окружающим вопросы, жить в каноническом обществе не просто. Трудно выбрать свой жизненный путь. В жизни было так.

При первой возможности я, офицер, ушел из армии: там всё заканонизировано, ибо военному человеку надо действовать быстро, не задумываясь. У меня дело было так. Окончив Училище военных переводчиков, со знанием китайского языка, я категорически отказываюсь служить надзирателем в стройбате на Сахалине, где солдаты рубят лес. Комиссия из трех полковников грозит молодым лейтенантам: прикажем и поедете! Тогда мой флегматичный товарищ Юра, тоже выпускник УВП, вдруг взрывается, грохает кулаком по столу комиссии:

- Стреляйте – не поедем! Не для того мы 3 года зубрили китайский язык.

Полковники от нас отстали, а мы с Юрой ушли из армии, поступили в институты. Канон требовал получать высшее образование, и мы поддались.

В новые времена появилась возможность публиковать статьи и книги, тогда как в советское время обязательно нужна была рецензия как минимум от кандидата наук. Вспоминаю Эйнштейна: кто бы написал положительную рецензию на его статью, перевернувшую физику, про частный принцип относительности? Никто. Все придерживались канонической в те времена физики. Какой советский научный журнал стал бы публиковать Эйнштейна, работника библиотеки, тем более без рецензии? И возникает вопрос: скольких пытливых Эйнштейнов «зарезали» редакторы научных журналов, опираясь на правила, т.е. на канон? Подсчитать невозможно.

Когда я в статье про китайские гимнастики привел формулу «медленное рождает быстрое», то профессор-рецензент не стал разбираться и резко ее раскритиковал (статью все же опубликовали, но вместе с реценщией). А умные (или не очень) читатели потом много лет ругали меня за его рецензию. Дело тут простое: когда много раз медленно повторяешь какое-то движение, то тело его запоминает и при необходимости может повторить быстро. Но если ты профессор, то твое отношение к писаниям неостепененных должно быть критическим. Таков канон.

К 80-ти годам у меня набралось более ста статей и книг. Выписав китаеведческие работы, я иду в Институт Дальнего Востока (ИДВ), где проработал до пенсии 17 лет. В Синологической библиотеке вижу на стенде развернутый журнал с портретом во всю страницу: академик Титаренко М.Л. Приглядываюсь – похож на того, которого я знал 20 лет тому назад, только заметно расширился. С возрастом это бывает. У меня тоже за 20 лет живот заметно подрос. В голове крутятся вопросы: интересно, академики ходят в магазин или на базар? Они моют посуду за собой? Жарят себе яичницу? Стирают носки?

Иду к академику Титаренко М.Л., директору ИДВ, с намерением подарить ему свой список китаеведческих публикаций – пусть директор китаеведческого института знает и про других китаистов. Там и переводы книг с китайского и японского, учебники этих языков и свои книги о всяком разном: технология китайского фарфора, китайские исследования по парапсихологии и пр. Воспользовавшись отсутствием секретарши, вхожу к нему в кабинет, здороваюсь. Напоминаю его слова 20 лет назад, когда я уходил на пенсию: не порывать с Институтом, и кладу свой список на его огромный стол, в несколько слоев заваленный бумагами. А он, отодвигая мой список на край стола и выходя мне навстречу:

- 20 лет назад вы поливали грязью меня и мою жену. Что вам нужно? Что вам нужно?

Я, ошарашенный:

- Мне ничего не нужно, - забираю свой список и ухожу. Нет у меня привычки кого-то поливать грязью, блюдя принцип: не судите да не судимы будете.

Неделю думал, что он мог принять за поливание грязью. Да, писал, что его работа «Мо Ди», которого называли то китайским Христосом, то китайским Лениным, сделана на невысоком уровне, но при расставании 20 лет назад он отнесся к моей критике спокойно: у каждого, говорит, свое мнение. В своей книжке «10 лет в ИДВ» я рассказал, как на широком совещании в присутствии представителей горкома или райкома партии он мои предложения по реорганизации Института выдал за свои, но это не поливание грязью, а описание факта.

Но главное, человек переживает, что его поливают грязью, и я через Раю передаю ему записку с попыткой успокоить.

Сообщил, что никогда никого грязью не обливал. Тем более его жену, ибо понятия  не имею, кто у него жена: та же Галя, что было 50 лет назад в Китае или какая-то другая или третья. Вот если бы к «Мо Ди» добавить перевод древнего текста, а не ограничиться оценкой его суждений с марксистских позиций, был бы высший уровень, а так … И мне ничего не нужно. У меня и так все желания исполняются: каждый год бываю в Китае, каждый год выходят книги…

Незаклеенный конверт передал Рае. Она стояла в коридоре как будто меня ждала. Обещала передать Титаренке, но попросила немедленно уйти, иначе мне будет хуже. Я покидаю 4-й этаж и удивляюсь: как это хуже? Что он может мне сделать? Институт – открытая организация, вход и выход свободный.

Заваленный бумагами его стол меня поразил. У меня тоже завален, но словарями, справочниками, оргтехникой. Как же этот крупный китаист пишет свои книги? Или он этим занимается дома? Такой же заваленный бумагами стол у заместителя директора, но слой бумаг наполовину тоньше. Я знаю зама по тем временам, когда мы блицевали в шахматы в опорном пункте милиции, числясь дружинниками. Предлагаю ему: нужно бить во все колокола – смотрите! Вот он, Китай, всех обгоняет! А он отвечает: мы пытаемся, но нас никто не слушает – ориентация наверху только на США. Напрашивается вывод, что кому-то американцы платят, а китайцы в этом деле отстают.

От директора я пошел в редакцию журнала «Проблемы Дальнего Востока» со своей статьей про первые слова Лао-цзы. Подозреваю, что Титаренко занимает не последнее место в редакционной коллегии журнала, а у него на меня нездоровый зуб. Но у меня нет никаких сверхзадач: возьмут статью – хорошо, не возьмут – пойду в другое место. С другой стороны, идея моей статьи мне кажется очень интересной.

В редакции мне сообщают о своем каноне для научных статей. Я слушаю и завидую Эйнштейну: когда он принес свою статью про частный принцип относительности, которая перевернула физику, наверняка никто не требовал, как с меня, чтобы статья укладывалась в прокрустово ложе заданных страниц – ни больше и не меньше – не принуждал писать аннотацию на английском языке и указывать значащие слова. Какие слова он бы выделил? Наверное, относительность, опыт Майкельсона, скорость света. У меня же речь о китайском языке. Выделю «дао» латинскими буквами, а без иероглифов это неизвестно что: в китайском десятки омонимов «дао», и без иероглифа неясно, о чем речь. Да что поделаешь – канон есть канон.

Лàо-цзы жил 25 веков назад, и цивилизованные люди всего света чтят его писания, однако вразумительно перевести первую фразу его «Трактата о пути и добродетели» на европейский язык крайне трудно. Звучит она так: дао кэ дао фэй чан дао. Дао – путь, кэ – возможно, возможный, фэй – отрицание не, нет, чан – постоянный, обычный. И попробуйте перевести на русский, да так, чтобы в одной фразе трижды повторялось слово «путь»!

В Синологической библиотеке в книге Лукьянова нашел обзор разных вариантов перевода. Переводчики, в том числе и Лукьянов, хитрят. Они нашли редкое значение иероглифа дао: говорить и переводят фразу так: дао, о котором говорят, не есть постоянное дао. Фраза совершенно непонятная. Кто говорит? И почему Лао-цзы одним иероглифом пытается передать разные смыслы – не нашел соответствующего иероглифа для слова «говорить»? Да и вообще такой перевод не соответствует грамматике китайского языка, где определение ставится перед определяемым словом.

Никакие проблемы не возникают у даосов, занимающихся своими гимнастиками, и я предлагаю перевод: что касается путей, то есть пути обычные и необычные. Вывод: во-первых, переводчики, в том числе Лукьянов, не занимались даосскими гимнастиками, а во-вторых, они люди канона: так перевел Ян Хин-шунь, а они могли только заменить дао на путь и пр., но никаких своих идей высказать не в состоянии.

Даосы, само собой, идут необычными путями: фэй чан дао, часто парадоксальными, отнюдь не каноническими.

Растянуть свою идею до прокрустова ложа – размера статьи я не мог, поэтому решил добавить еще одну идею – про дао. Меня часто спрашивают, а кто у даосов высший бог? Ведь любая религия знает высшую сущность. Что это такое? Некто всемогущее, вездесущее и всеведающее. Т.е он везде, всё знает и всё может. У даосов это Дао – я в статье ссылаюсь на «Словарь китайской философии», выпущенный по инициативе и под руководством Титаренко.

На рецензию мою статью отдали Г.Юркевичу. Что я про него знаю? У  него довольно серьезные статьи в «Философском словаре». Это ян, то есть плюс. Но есть и инь. Он предложил назвать журнал про цигун «Цигун и спорт», хотя журнал к спорту никакого отношения не имеет. Бедные редакторши, страдающие от своего незнания китайского языка, во всем его слушались. Но все-таки переименовали журнал в «Цигун и жизнь». Еще Юркевич почему-то решил, что слово цигун и другие китайские термины в русском языке не склоняются, хотя по правилам русского языка не склоняются только иностранные слова, оканчивающиеся на гласную, как каратэ. Осознав это, редакторши менять на ходу орфографию не решились, от чего пострадали многочисленные читатели – у нас ведь очень верят печатному слову. И вот многие годы редакторши скрепя сердце писали «занимаюсь цигун» вместо «занимаюсь цигýном». Это как написать «занимаюсь футбол» вместо «занимаюсь футболом».

Еще Юркевич считает, что ци мужского рода. Цигунисты понимают ци как энергию, а что понимают не-цигунисты, нам не ведомо.

Геннадий Юркевич – доктор наук. Мне представители нового ВАКа тоже предложили ученую степень доктора, лишь взглянув на список моих книг. Надо было только написать реферат на 30 страниц да заплатить 2000 долларов. Я подумал, что доллары лучше потратить на что-нибудь другое, а степень не добавит мне ни доброты, ни ума, будет лишь тешить мое самолюбие, а это как-то мало интересно.

Геннадий присылает мне по эмэйлу свою рецензию под именем «отзыв». Как говорится, в каждой строчке только точки. Т.е. переписал почти всю мою статью и после каждой фразы вместо точки поставил вопросительный знак. И ни одной собственной мысли или оценки, что для меня, китаиста-самоучки, было бы очень ценно. Нет, одна мысль была: что мою статью мне не удастся опубликовать нигде. Он не знал, что идея статьи – о смысле первых слов Лао-цзы – была уже опубликована дважды: в Интернете на моем сайте и в журнале «Ваша светлость». Здесь же хотелось поделиться идеей с китаистами.

Странный он, Геннадий Юркевич. Как это «не удастся опубликовать» в наше время открытости печати?

Итак, доктор Юркевич ничего про Лао-цзы сказать не смог. Интересно высказался, тоже член редколлегии журнала, доктор Лукьянов. Понимание первых слов Лао-цзы может быть разное – спокойно прореагировал он на мою критику. Но самое интересное, по его мнению, как развивается текст дальше. Но это уже совсем другая история.

Сентябрь-2010